Читать интересную книгу Закованные в броню - Элена Томсетт

– Дорогие рыцари, – сказал Конрад фон Юнгинген, и толпа замерла, стало так тихо, что почти каждый из собравшихся мог отчетливо слышать густой, низкий голос великого магистра. – Мы все сегодня наслаждались зрелищем того великого мастерства и отваги, которыми наградил вас Бог. Я горжусь тем, что при дворе моего возлюбленного Ордена собрался сегодня весь цвет европейского и германского рыцарства, подобного вам. И еще более благодарен Богу за то, что он даровал победу в сегодняшнем турнире воинам, представлявшим черный орденский крест!

Крестоносцы и та часть горожан и крестьян, которые были подданными Ордена, заревели от восторга, но часть собравшихся, состоявшая из представителей европейского рыцарства, хранила тяжелое молчание, как бы выражая недовольство фактом того, что несмотря на незаконченные поединки, в которых силы сражающихся соперников были равны, чаша весов склонилась в пользу партии хозяев, и стало быть, все призы достанутся им.

Магистр немного помедлил, а затем продолжал:

– Главный приз турнира, золотой кубок Ордена, по правилам турнира, будет отдан сражавшемуся в рядах победителей рыцарю Польши князю Острожскому, показавшему нам сегодня чудеса отваги, военного мастерства и силы духа!

Гром аплодисментов, которыми разразилась толпа, немецкие рыцари, горожане и крестьяне, явно свидетельствовал об одобрении соломонова решения магистра – поляк действительно был храбр, хорошо сражался, фактически спас жизнь своего товарища по оружию во время финального поединка, и, при выигрыше рыцарей Ордена, пальму первенства, тем не менее, получал светский рыцарь. Европейские рыцари также с охотой присоединили свои голоса к приветствиям в честь победы польского князя, и самым громким из них, как ни странно, был голос сеньора Лопеса де Мендосы, «карающего меча Арагона», как иногда в возвышенно-патетической манере предпочитал именовать себя он сам.

Согласно условиям турнира, лучший рыцарь из партии победителей должен был получить золотой кубок Ордена из рук самого магистра. Конрад фон Юнгинген уже повернулся к устроителям турнира и получил кубок в свои руки от одного из них, одетого в белую монашескую рясу с черным крестом на груди, затем обернулся к польскому князю, выступившему вперед из полукруга, образованного его соратниками, и сделал несколько шагов в его направлении. В это же время толпа с удивлением могла наблюдать, как поляк что-то сказал великому магистру, на лице того попеременно отразилось изумление, недоверие, а потом оно озарилось редкой для него улыбкой. Конрад фон Юнгинген жестом подозвал недоумевающего рыцаря-монаха с крестом на груди и вернул в его руки золотой кубок победителя.

В толпе послышался ропот и недовольные возгласы. Магистр поднял руку, и они стихли.

– Доблестный посланник друга и брата нашего короля Польши Владислава Ягелло, – сильным голосом сказал магистр, – отказывается от золотого кубка победителя в пользу поцелуя прекрасной дамы, с шарфом которой он сражался на турнире.

Секунду толпа оставалась безмолвной, словно переваривая сказанное, а затем тишина взорвалась еще более громкими криками одобрения, смеха и шквалом аплодисментов красивому, улыбающемуся поляку, приложившему руку к сердцу и слегка поклонившемуся всем собравшимся в знак благодарности за их поддержку и понимание.

Леди Рейвон тоже смеялась и хлопала в ладоши, комтур Валленрод сидел молча и неподвижно, нахмурившись, а Эвелина с изумлением смотрела на рыцаря в серебристых доспехах, который мерными шагами приближался к той стороне арены, где, сразу же за барьером, сидели на своих местах Эвелина, леди Рейвон и гневский комтур.

– Вставай, несчастная! – со смехом затеребила Эвелину леди Рейвон. – Иди и поцелуй его. Что это за выражение на твоем лице? Он что, тебе не нравится?

Тем временем серебристый рыцарь дошел до края арены, остановился в нескольких шагах от нее, и со звоном лат опустился на одно колено, устремив взор на поднявшуюся и застывшую на своем месте с тем, чтобы, согласно неписанным традициям турниров, все присутствующие могли ее как следует разглядеть, Эвелину.

– Эвелина Валленрод! – прошелестело по рядам, ее имя повторяли полушепотом, словно предавая по цепочке из уст в уста, тысячи людей, а затем толпа вновь разразилась криками.

На этот раз это были выкрики одобрения и поощрения, обращенные уже больше к самой Эвелине, целью которых было подтолкнуть ее к исполнению желания победителя, который предпочел ее поцелуй золотому кубку Ордена.

Эвелина еще немного помедлила, осмотрелась по сторонам и, приняв предложенную руку помощи от брата Зигфрида, сошла из рядов для зрителей на траву арены. Коленопреклоненный польский рыцарь, успевший снять свой шлем, стоял теперь в нескольких шагах от нее. Когда она приблизилась к нему, он поднял голову, она увидела его красивое лицо с правильными чертами, темными непроницаемыми глазами и пурпурным ртом, изогнутым в извиняющейся полуулыбке. Ветер шевелил пряди его ровно подстриженных, густых блестящих каштановых волос, красивыми волнами ниспадавших к шейному обручу его кольчуги, часть влажных волос прилипла к его лбу, но это, как ни странно, делало его еще более привлекательным, придав ему неуловимо-мальчишеский шарм и обаяние. Эвелина почти с сожалением подумала о том, как он привлекателен. Положив ладони ему на плечи, она склонились к его лицу и слегка коснулась своими губами его губ. В эту секунду горячие, обветренные от постоянного пребывания на свежем воздухе и возбуждения поединка губы польского князя, нарушая все правила ритуального поцелуя победителя, с жаром прильнули к ее устам, словно стремясь передать ей желание и страсть, обуревавшие молодого человека, и Эвелина вздрогнула от непонятного ощущения несчастья, которое вместе с обычным чувством омерзения от прикосновения к ней мужчины вновь всколыхнулось в ее душе.

– Вы с ума сошли! – не удержавшись, прошептала она по-польски, отстраняясь от него и с негодованием глядя прямо ему в лицо. – Что это вы себе позволяете?

– Я покорен вашей красотой, сударыня, – с легкой улыбкой ответил он, все еще оставаясь коленоплеклоненным и глядя на нее снизу вверх. – Я подумал над вашими словами, сказанными на вчерашнем приеме, и они еще больше укрепили меня в моем намерении просить вашей руки у магистра. Надеюсь, вы не ответите мне отказом?

Эвелина в невольном порыве неприятного изумления почти оттолкнула его от себя.

– Вы безумец, князь! – уже в полный голос произнесла она.

– Вы не ответили мне, моя принцесса, – он поднялся на ноги, сжимая в своей ладони ее ускользающие пальцы.

– Идите к черту, Острожский! – сердито прошептала она, почти вырывая у него из рук свою руку.

Стараясь сохранять на лице маску привычного вежливого безразличия, Эвелина развернулась, подхватила подол своего платья и почти побежала к трибунам для зрителей.

– Типично по-польски, – проворчал между тем комтур Валленрод, не отводя взора от двух фигур на арене ристалища. – Отказаться от золота ради поцелуя девчонки! Эти поляки просто непроходимо глупы!

– Да что вы, господин комтур! – возмутилась до глубины души оскорбленная в своих лучших чувствах леди Рейвон. – Это же так романтично! У меня прямо слезы на глаза наворачиваются!

Гневский комтур что-то невразумительно проворчал о том, чего стоят слезы и сопли избалованных девиц, но постарался сделать это так неразборчиво, чтобы леди Рейвон, при всем желании, не могла ничего расслышать.

Фигуры на арене, между тем, разделились. Рыцарь в серебристых доспехах, с непокрытой головой все еще стоял, коленопреклоненный, провожая взором удалявшуюся от него стройную фигуру молодой женщины в голубом платье.

Эвелина вернулась на свое место. Лицо ее было печально.

Глава 5

Тайны Мальборга

Мальборг, земли Ордена, апрель 1404 г

Первый и самый протяженный ярус сложного архитектурного ансамбля Мальборга состоял из предзамковых укреплений. Он начинался сразу же после того, как входящий миновал комплекс циклопедических ворот, и состоял из трех основных дворов, Высокого, Среднего и Нижнего. Каждый из них был квадратным по форме и укреплен стенами с башнями. Каждый из них имел свой особый подъемный мост и особый ров, наполненный водой, а также свой вал, отделявший один двор от другого.

В среднем и самом большом из них, Форбурге сосредотачивалась вся активная жизнь замка. Здесь находился ряд гражданских построек, обслуживающих нужды рыцарей Ордена: небольшой пруд с мельницей, лазареты, тюрьмы, склады, арсенал, литейни, кладбища, конюшни: одна огромная, в несколько этажей, внизу которой находились собственно конюшни на 400 лошадей, а верхний этаж занимали хлебные склады; а другая – конюшня рыцарей Ордена и самого магистра. Здесь также располагались покои правителей и служителей Ордена, казармы для рыцарей-наемников и оруженосцев, а также трапезная для наемников и слуг. Рыцари и служители Ордена жили и пользовались общей трапезной ярусам выше – в Высоком замке, где располагались также покои всех великих комтуров и самого магистра.